Неточные совпадения
— Германия не допустит революции, она не возьмет примером себе вашу несчастную Россию. Германия сама пример для всей Европы. Наш кайзер гениален, как Фридрих Великий, он —
император, какого давно ждала история. Мой муж Мориц Бальц всегда внушал мне: «Лизбет, ты должна благодарить бога за то, что живешь при
императоре, который поставит всю Европу на колени
пред немцами…»
Император Феодосий II проклятые книги Нестория велел все собрать и
предать огню.
Император Диоклитиан книги священного писания велел
предать сожжению.
Помню только, что, войдя в первую залу,
император вдруг остановился
пред портретом императрицы Екатерины, долго смотрел на него в задумчивости и наконец произнес: «Это была великая женщина!» — и прошел мимо.
Я слышал по ночам стоны этого «великана в несчастии», он не мог совеститься стонать и плакать
пред ребенком, хотя я уже и понимал, что причина его страданий — молчание
императора Александра.
— «Так вот я тебе, говорит, дам прочесть: был такой один папа, и на
императора одного рассердился, и тот у него три дня не пивши, не евши, босой, на коленках,
пред его дворцом простоял, пока тот ему не простил; как ты думаешь, что тот
император в эти три дня, на коленках-то стоя, про себя передумал и какие зароки давал?..
В углу помещался старинный образ,
пред которым баба еще до нас затеплила лампадку, а на стенах висели два больших тусклых масляных портрета: один покойного
императора Николая Павловича, снятый, судя по виду, еще в двадцатых годах столетия; другой изображал какого-то архиерея.
Положено: о сем знаменитом событии занесть в журнал для надлежащего сведения и хранения в актах государственного совета; причем, положено также сегодня, то есть 14 декабря, исполнить верноподданнический обряд, произнесением присяги
пред лицом Божьим в верной и непоколебимой преданности государю
императору Николаю Павловичу, что и было членами совета и правящим должность государственного секретаря исполнено в большом дворцовом соборе».
Боссе в это время торопился руками, устанавливая привезенный им подарок от императрицы на двух стульях, прямо
пред входом
императора. Но
император так неожиданно скоро оделся и вышел, что он не успел вполне приготовить сюрприз.
Не только сожжение Москвы, но и допущение неприятеля до Смоленска не может даже представиться воображению
императора, и когда армии соединяются, то государь негодует за то. что Смоленск взят и сожжен, и не дано
пред стенами его генерального сражения.